Черных Александр Викторович,
кандидат исторических наук,
доцент кафедры ГиЕД Липецкого филиала РАНхиГС

Аннотация. В статье рассматриваются историко-философские концепции, в которых объясняется роль и значение венгров в славянском мире, их многовековое взаимодействие с южными и западными славянскими народами, представленные в отечественной и зарубежной славяноведческой науке. Речь идет относительно специфики объяснения и интерпретации развития исторических, современных и возможных будущих событий славяно-венгерских отношений. В этой связи значимой составляющей проблемы выступает публикация, подготовленная известным отечественным ученым-славяноведом А.Ф. Гильфердингом (1831–1872) «Венгрия и славяне».

Ключевые слова: южные и западные славянские народы, венгры, славяно-венгерское взаимодействие, мадьяризация, ассимиляция, славянофильство, панславизм, историография, общественно-политическая мысль.

В русской общественно-политической и историософской мысли позапрошлого и прошлого столетий уделялось существенное внимание истории и современному состоянию славяно-венгерских отношений, выделению роли и влияния венгерского этноса на дальнейшие судьбы, а также цивилизационное развитие всего зарубежного южного и западного славянского мира. Все это в полной мере также можно отнести и к работам зарубежных славянских ученых обозначенного периода времени.

В ноябре 1860 г. известный отечественный ученый-славяновед самой широкой специализации, государственный и общественно-политический деятель А.Ф. Гильфердинг (1831–1872) выступил в журнале «Русская беседа» со статьей «Венгрия и славяне», явившейся рецензией на монографию известного французского историка и публициста Шарля-Луи Шассена (1831–1901) «Jean de Hunyad, récit du XV-e siécle, précédé de la. Hongrie, son genie et sa mission» («Жан Гуниад, повествование XV в., с предшествующим описанием Венгрии, ее гения и миссии») [1, с. 108].

Используя выводы известного чешского ученого Ф. Палацкого (1798–1876), изменив и существенно дополнив целый ряд его положений, А.Ф. Гильфердинг создал концепцию, посвященную славяно-венгерскому историческому и современному взаимодействию. Ученый отмечал роковую цивилизационную роль венгров по отношению ко всем славянским народам. Согласно его заключению, именно мадьярское вторжение имело катастрофические последствия для западного славянства в целом, так как совершенно чуждое славянам и всей Европе племя навсегда разделило западный славянский мир на две половины, не оставив ни одной точки соприкосновения между его частями. К тому же приход венгров нарушил естественные объединительные процессы славянских народов, основанные на политическом и духовном средоточии в виде Великоморавского княжества, в перспективе способного объединить все славянские народы как Киевская Русь на востоке [1, с. 109-110].

Окончательное оформление исторического славянского разделения, вызванного появлением мадьяр в Европе, привело, по мнению А.Ф. Гильфердинга, к чудовищным цивилизационным последствиям для абсолютно всех зарубежных западных и южных славянских народов, которые, в отличие от романских и германских народов потеряли национальную и политическую самостоятельность [1, с. 109-110]. Речь идет относительно восприятия преимущественно западными славянами католического духовенства, а вместе с ним всего строя романо-германской жизни. Это все может относится и к южнославянским народам, которые подпали под власть и культурное влияние со стороны Византийской империи. Таким образом, А.Ф. Гильфердинг исключительно негативно оценивал сам факт появления венгров в восточноевропейских областях в средневековый период времени. Как он подчеркивал, именно венгры предотвратили объединение всех зарубежных славянских народов, определив их разобщённость, специфику дальнейшего негативного культурно-исторического развития, отличавшегося от изначальных основ славянской цивилизации.

Обозначенное утверждение А.Ф. Гильфердинга в целом получило распространение и дальнейшее развитие в отечественной и зарубежной историографии вопроса. Русский историк-славист, этнограф и публицист П.А. Ровинский (1831–1916) в 1869 г. заключал, что в результате вторжения мадьяр чехи, в связи с особенностями собственного географического положения, оказались небольшим славянским анклавом среди чуждых им западных романо-германских народов [2, с. 117-118, 134]. В 1886 г. историк-славист И.И. Первольф (1841–1891) отмечал, что создание угорского королевства в Подунавье вызвало историческое цивилизационное разделение зарубежных славян [3, с. 23]. В 1976 г. отечественный исследователь-славяновед Г.Э. Санчук однозначно констатировал, что венгерское вторжение и падение Великой Моравии «содействовало нарушению целостности славянского поселения в среднем Подунавье, отрыву западных славян от южных» [4, с. 76]. Французский ученый-славяновед Л. Мюссе (1922–2004) утверждал, что «переход мадьяров к оседлому образу жизни содействовал полному видоизменению облика Центральной Европы», последствия этого судьбоносного события отразилось и на славянской цивилизации: южные славяне были окончательно отделены от северных и западных [5, с. 40].

Следует еще заметить, что в дореволюционной русской историографии, помимо концепции А.Ф. Гильфердинга, было еще одно полярное мнение относительно исторической роли мадьяр в судьбах западнославянского мира. Еще А.С. Хомяков (1804–1860) в своей фундаментальной «Всемирной истории» утверждал, что венгерское водворение, разгромив слабую и духовно разъединенную Великоморавскую державу, спасло славян от неминуемой последующей германизации. Исследователь писал, что «не будь случайной охраны мадьярской, придунайские, отчасти прикарпатские и иллирийские славяне подпали бы, вероятно, власти германской и, без сомнения, подпали бы соблазну германского и германо-романского духовного начала». В этом отношении ученый проводил прямые исторические аналогии с более поздними событиями, касающимися славянской истории. Как однозначно подчеркивал А.С. Хомяков, «грубая вещественная сила мадьяра спасла часть славян от германизации, так же как грубая сила турка, уничтожив Византию, спасла другую часть славян от эллинизации». Таким образом, признавая, что венгры разделили всех южных и западных славянские народы, А.С. Хомяков выделял большую важность того, что венгерского вторжение в Европы смогло спасти зарубежных славянских народов от германизации и последующих ассимиляции, выражая противоположную точку зрения по отношению к концепции своего ученика в лице А.Ф. Гильфердинга, по крайней мере, объясняющей события начальной славяно-венгерской истории [6, с. 282-283].

В 1858 г. В.А. Елагин в работе «Место венгров среди народов Европы», развивая основную мысль А.С. Хомякова, ограничился уточнением, что приход венгров в Европу в конце IX в. сберег малые славянские народы (русин и словаков) от угрозы католической денационализации [7, с. 168]. По мнению историка-слависта В.И. Ламанского (1871), венгерское нашествие, хотя и вбило «инородческий клин в славянское тело», в то же время укрепило единый славянский фронт против немцев [8, с. 17]. Однако наиболее полно о многовековом мадьярском барьере между славянами и немцами высказался в 1881 г. филолог-славист и архивист К.Я. Грот (ученик В.И. Ламанского). Он резко критиковал утверждение о гибельности нашествия мадьяр в Европу, называя это не иначе как «ходячим мнением», отмечая, что приход венгров остановил процесс германизации центральной среднедунайской территории. Более того, по мнению ученого, накануне прихода венгров на Дунайскую равнину не было никакого мощного славянского политического объединения, по которому будто бы нанесли удар мадьяры, и, что само славянское население было очень малочисленно, а земли свободны для заселения и освоения [9, с. 400-416, 420-423].

Необходимо сказать, что заключения, выраженные в работе К.Я. Грота, относительно незначительного славянского населения европейского региона не находят подтверждения в исследованиях современных ученых. Например, в публикации известного отечественного лингвиста О.Н. Трубачева (1982) однозначно подчеркивалось, что «венгры, осваивая свою страну, застали там густое славянское население и славянскую топонимию» [10, с. 8]. Именно многочисленные водные топонимы, названия которых являются славянскими, сохранившиеся до сегодняшнего времени, свидетельствуют, что славяне составляли значительное население, завоеванное, подчиненное, а затем ассимилированное венграми, что подтверждается и археологическими данными [11, с. 60-61].

Сложно согласиться с построениями А.Ф. Гильфердинга относительно наличия якобы мощных объединительных тенденций, охвативших все западнославянские племена и утраченных в связи с мадьярским вторжением. Достаточно утопичной кажется и его идея о существовании исторических предпосылок образования единого западнославянского народа, основанного на религиозном (православном) единстве и таком общем политическом и государственном образовании, как Великая Моравия. В собственных рассуждениях А.Ф. Гильфердинг не учитывал ряд важнейших факторов, значительно препятствовавших данному интеграционному процессу. Формировавшееся национальное самосознание отдельных западнославянских народов, наличие языковых и культурных различий, устойчивые тенденции к самостоятельности, наблюдаемые среди местной политической элиты, огромная территория, неблагоприятная внешняя ситуация – все это являлось весомыми сдерживающими причинами в становлении славянского этноса [1, с. 110-111].

В дальнейшем А.Ф. Гильфердинг обратился к рассмотрению славяно-венгерского взаимодействия. Исследователь выделял разнообразные основания, выступавшие, согласно его убеждению, гарантией многовекового стабильного проживания венгров в Европе, являвшегося, как он выражался инородным азиатским телом в семье европейских народов, а также реального факта существования жизнеспособного Венгерского государства. Во-первых, мадьяры не прельстились подчинением себе огромного пространства земель и значительного количества народов, совершенно добровольно и сознательно ограничив размеры собственного государства. Бесспорно, компактное проживание венгров предотвратило процесс их возможной ассимиляции, как это произошло со многими неславянскими народами [1, с. 60-61]. Во-вторых, принятие христианства помогло мадьярам-язычникам не только вступить в европейскую семью христианских народов, но и сохраниться в качестве нации. В-третьих, определенную роль сыграли особенности политики королей династии Арпадов, прежде всего, св. Стефана, где при довольно сильной королевской власти функционировали демократический институт сейма и устойчивая система местного самоуправления. Административное венгерское комитатное разделение было прообразом славянского жупного управления, соответствовавшего природному демократизму славянского племени, надолго определило стабильность в регионе. [1, с. 60-61]. Современные чешские и словацкие исследовательницы Й. Жемличка и Р. Марсина (1991), указывают основополагающее влияние на становление и развитие венгерской административной системы традиций славянской жупной организации [12, с. 182-184].

Очень большое внимание А.Ф. Гильфердинг уделял факту использования в Венгрии латинского языка в государственной и административной сферах. По его мнению, данное обстоятельство принесло другим народам Европы огромный вред, задержав развитие народной образованности и заглушив много живых народных сил. Но, напротив, это оказало неисчислимую пользу мадьярам, избавив их от противостояния со славянами, так как славянский язык не притеснялся и свободно использовался в частной сфере. Также важнейшей особенностью венгерской политики, по мысли исследователя, было сохранение религиозной веротерпимости, выражавшейся в том, что мадьярское правительство не стесняло свободу православных и не предпринимало против них гонения [1, с. 60-61].

Подчеркивая существование государственного устройства с демократическими элементами (сейм, система местного самоуправления), а также национальной и религиозной терпимости венгров к славянским и неславянским народам, А.Ф. Гильфердинг отвергал теорию, высказанную Шассеном, об их природном либерализме. В противовес выводам французского публициста А.Ф. Гильфердинг утверждал, что национальная и религиозная терпимость, присущая венграм на протяжении большей части их истории, была вызвана только политическим прагматизмом, столь необходимым пониманием для сохранения венгерского народа и венгерской государственности [11, с. 106-116].

Рассуждая в рамках собственных построений, А.Ф. Гильфердинг намеренно не останавливался подробно на событиях недавних массовых славяно-венгерских столкновений в 1848–1849 гг. Кроме того, он, не вдаваясь в подробности, в общем, говорил о венгерском заграничном походе русской армии в 1849 г., решившем исход австрийско-венгерского противостояния не в пользу венгров. Последние факты А.Ф. Гильфердинг рассматривал только в качестве исключительно временных и случайных явлений, не способных разрушить устойчивую систему многовековых тесных славяно-венгерских отношений.

Указывая на функционирование славно-венгерского союза, А.Ф. Гильфердинг, в силу попадания Венгрии под скипетр Габсбургов и дальнейших сопутствующих политических процессов, высказывал сомнения относительно дальнейшей успешной жизни объединения. Исследователь весьма скептически оценивал возможность сохранения самостоятельности внутреннего развития политических и гражданских учреждений в Венгерском королевстве, которую, как заключал он, венграм приходится особенно отстаивать в XIX в. Альтернативу сохранения прежней венгерской политической системы ученый однозначно видел в продолжении исторического славяно-венгерского цивилизационного сотрудничества. Но только в иных обстоятельствах и условиях, связанных уже с развитием панславистских идей, родившихся, по мнению исследователя, в работах именно венгерских славян, так как последние глубже остальных славянских народов ощущали настоящую разрозненность и слабость славянского мира. Как утверждал А.Ф. Гильфердинг, восстановление славяно-венгерских отношений должно было вылиться в добровольное и равноправное вхождение венгерского народа в общеславянское объединение [1, с. 111-112].

Однако доктрина общеславянского единства вызвала, как сетовал А.Ф. Гильфердинг, категорическое неприятие со стороны европейских народов, особенно мадьяр, начавших приписывать исключительно материальную цель объединению, испугавшись мысли о слиянии всех западных и южных славян в одно славянское государство, которое могло бы стереть с лица земли чужой народ, водворившийся среди них. По предположению А.Ф. Гильфердинга, венгерский испуг перед панславизмом был настолько велик, что в течение нескольких лет в: 1836–1848 гг. в неустанной борьбе с неведомым дотоле врагом мадьяры сумели совершенно оторваться от основного начала всей своей прошедшей истории. А такие политические деятели как Лайош (Людвиг) Кошут (1802–1894), согласно однозначному заключению А.Ф. Гильфердинга, открыто пропагандировавшие национальную нетерпимость и не признававшие в пределах Венгрии никакой другой народности кроме мадьярской, приобрели огромную популярность в венгерском обществе [1, с. 113].

Необходимо сказать, что революционные события в Венгрии в 1848–1849 гг. в публикации «Венгрия и славяне» А.Ф. Гильфердинг принципиально не связывал с национально-освободительным движением венгерского народа, а настойчиво называл междоусобной войной, полагая, что венгерская революция была вызвана, с одной стороны, национальной нетерпимостью мадьяр, с другой – развитием у славян сознания собственной самостоятельной народности [1, 113]. Здесь сказалось категорическое неприятие А.Ф. Гильфердингом любых революций. Соглашаясь с тем, что славянские народы поддержали австрийцев во время венгерских событий 1848–1849 гг., А.Ф. Гильфердинг считал подобное вынужденным явлением, «точнее печальной необходимостью, заставившей славян искать точку опоры в Австрии». При этом славяно-венгерский разрыв произошел только из-за притеснения славян представителями ультрамадьярской партии.

В заключении статьи А.Ф. Гильфердинг представил проект принципиально нового европейского объединения, основанного на принципах общеславянского единства, куда непременно должны были войти мадьяры. Продолжение славяно-венгерской конфронтации, по мнению А.Ф. Гильфердинга, неминуемо приведет к исчезновению венгерского народа, не имеющего сил для противостояния со славянством. «Какие самобытные, жизненные начала могут литва, румыны, албанцы, мадьяры, внести в развитие человечества, – неоднократно вопрошал А.Ф. Гильфердинг, – когда весь славянский мир начинает сознавать насущную необходимость объединения»? «Мы хотели сказать этим народам, и в особенности мадьярам, – заключал он в публикации «Венгрия и славяне», – соедините ваши сердца со славянами, среди славян найдется место для вашего доблестного и своеобразного народа» [13, с. 114].

Таким образом, современное А.Ф. Гильфердингу славяно-венгерское сближение, а затем в дальнейшей перспективе и славяно-венгерский союз, по мнению исследователя, должны явиться вполне органичным явлением, сформированным с учетом многовекового венгеро-славянского исторического цивилизационного взаимодействия на взаимовыгодных и равноправных основаниях для каждой из сторон. Однако последующие исторические события, пришедшиеся на период со второй половины XIX в. и до середины XX в., полностью опровергли все прогнозы А.Ф. Гильфердинга. Прямым следствием этого факта явились конфликты между славянами и венграми. Именно поэтому после распада Австро-Венгрии славянские народы, входившие в состав Венгерского королевства, отделились от него, образовав самостоятельные независимые государства. В первой половине XX в. стремясь восстановить собственные потери за счет территорий славянских стран, венгерское правительство для достижения поставленных целей действовало в союзе с нацисткой Германией. После смены коммунистического режима в Венгерской республике, последняя в своих внешнеполитических приоритетах ориентировалась исключительно на восстановление и дальнейшее укрепление сотрудничества с Западной Европой [14, с. 144-145].

Библиографический список

1. Черных А.В. Общественно-политическая и научная деятельность А.Ф. Гильфердинга (1831-1872). Рукопись. М., 2012. 282 с.
2. Ровинский П.А. Главные моменты в истории чешского народа // Славянское обозрение. СПб., 1869. № 1.
3. Первольф И.И. Славяне, их взаимные отношения и связи. Очерк истории славян. Т. I. Варшава: Типография К. Ковалевского, 1886. 222 с.
4. Санчук Г.Э. Германо-чешские отношения первой половины X века // Славяноведение. – М., 1976. № 2. С. 44-55.
5. Мюссе Л. Варварские нашествия на Западную Европу: волна вторая. СПб.: Евразия, 2006. 348 с.
6. Хомяков А.С. Записки о всемирной истории. Часть третья // Его же. Полное собрание сочинений. Т. 7. М.: Университетская типография. 1900. 614 с.
7. Елагин В.А. Место венгров среди народов Европы // Русская беседа. 1858. М., Т. I. Кн. 9. С. 117-168.
8. Ламанский В.И. Об историческом изучении греко-славянского мира. СПб.: Типография В. Майкова, 1871. 321 с.
9. Грот К.Я. Моравия и мадьяры с половины IX до начала X в. СПб.: Типография императорской Академии наук, 1881. 463 с.
10. Трубачев О.Н. Языкознание и этногенез славян. Древние славяне по данным этимологии и ономастики // Вопросы языкознание. М., 1982. № 5. С. 10-26.
11. Симонова Е.Н. Материальная культура славянского населения Северо-Восточной Венгрии VI–XI веков: по керамическим материалам. М.: Наука, 2008. 222 с.
12. Раннефеодальные государства и народности. (Южные и западные славяне VI–XII вв.). М.: Наука, 1991. 254 с.
13. Гильфердинг А.Ф. Собрание сочинений. СПб.: Печатня В. Головина, 1868. 494 с.
14. Черных А.В. Научная славяноведческая (история, источниковедение, лингвистика, этнография, фольклор) деятельность А.Ф. Гильфердинга (1831–1872). Воронеж, НАУКА-ЮНИПРЕСС, 2016. 488 с.